Тут всегда

 

 

У древних кельтов вечнозелёная, не сбрасывающая листву, то есть хвою, ель считалась деревом, наделённым магическими особенностями, и они верили, что в ней живёт дух, дружба с которым для народа, зависящего от благосклонности леса, имела большое значение. 

    Лесное божество, разумеется, жило не в каждой ели, а только в самой старой и могучей, и именно перед ней во время зимнего солнцестояния собирались кельты, чтобы задобрить дух. Задабривали его традиционным для тех времён способом — приносили в жертву животных. Их внутренности развешивали на ветвях ели, и это стало прообразом… нынешних ёлочных игрушек. 
    С течением времени этот обряд претерпел изменения: священное дерево стали украшать кусочками хлеба, колосьями, яблоками и другими мирными дарами. Теперь божество не только задабривали, чтобы оно не гневалось, но и намекали ему, что в следующем году, когда природа проснётся от зимней спячки, хотели бы получить определённые блага. Для этого на ветви ели, помимо даров, стали вешать предметы, символизирующие богов-благодетелей в виде солнца и звёзд. Этими символами украшали макушку ели. А ниже располагали то, что хотели бы получить в новом году: плоды, изображения домов, фигурки животных. 
    Постепенно новогоднее празднество перенеслось из леса в храм: ель выкапывали с корнем, переносили, украшали и оставляли на неделю в храме, как бы приглашая божество в гости. По прошествии семи дней ель пересаживали обратно. Рубить дерево категорически запрещалось, «заготовка елей впрок» появилась позже. 
    В России Новый год праздновали где в сентябре, после уборки урожая, а где — в марте, в день весеннего солнцестояния. Пётр I привёл наше летосчисление в соответствие с европейским и повелел праздновать Новый год зимой — 1 января. Народ по привычке посопротивлялся и стал праздновать (при этом поначалу зимний праздник вовсе не отменил осенних и весенних торжеств — чем больше празд- ников, тем жизнь веселее)... 
    А теперь немного о том, откуда к нам пришли добродушный Дед Мороз с мешком подарков за плечами и его юная внучка Снегурочка, без которых Новый год, особенно в детстве, не воспринимается. 
    Представьте себе, что предками Деда Мороза в одних странах считают местных гномов. В других — средневековых странствующих жонглёров, которые распевали рождественские песни, или бродячих продавцов детских игрушек. У восточных славян представлен сказочный образ Мороза — богатыря, кузнеца, который сковывает воду «железными морозами». 
    Существует мнение, что среди родственников Деда Мороза значится восточнославянский дух холода Трескун, он же Студенец, Мороз. И этот персонаж совсем не был добрым. Его боялись настолько, что раз в год приносили ему в жертву юную девушку, которую в мороз привязывали к дереву. Когда она замерзала, считалось, что жертва принята, и селянам в следующем году нечего бояться. И это как раз основной прототип Снегурочки, которая, заметьте, сопровождает только русского Мороза. 
    По христианскому же толкованию, прообразом Деда Мороза стал архиепископ Николай, который жил в IV веке в турецком городе Смирна. Он славился не только своей набожностью и благочестием, но и душевной добротой. Однажды епископ узнал, что в одной многодетной семье есть три дочери на выданье, которые не могут выйти замуж из-за отсутствия приданого. Николай решил помочь бедным людям, но не хотел, чтобы о его благородном поступке кто-то узнал. Именно поэтому он, в канун Рождества, которое тоже относится к новогодним праздникам, подбросил тайком им кошельки с золотом. Очень скоро дочери вышли замуж, стали матерями и прожили долгую счастливую жизнь в любви и уважении окружающих. А Николай после смерти был объявлен святым. Кажется, именно отсюда пошёл обычай дарить подарки в новогоднюю ночь. Подтверждением этой версии может быть тот факт, что американский Дед Мороз так и называется — Санта–Клаус, что в переводе означает Святой Николай.